Автор: Шумкина Екатерина

                    

      «Прочь, оставьте меня… Я так скорблю… Почти не осталось сил…» - вероятно обрывки таких мыслей метались в голове незабвенного Д.Д. Шостаковича при создании квартета №8.

     Оторванный от привычной среды, от семьи, которую так любил, от дома, Дмитрий Дмитриевич всего за три дня создал инструментальное сочинение, над смыслами которого музыканты бьются до сих пор. Связано ли это с тяжелыми событиями личной жизни 1960 года? Возможно, вступление в партию под чудовищным давлением надломило стойкий дух композитора. Быть может, как одна из существующих версий - причиной тому диагностированный у Шостаковича полиомиелит? После уже пережитого удара 30-х годов и кажущегося за ним благополучия получить пинок от судьбы оказалось еще болезненней.

      Общеизвестно, что квартет несет в себе более двух десятков автоцитат и легко узнаваемую монограмму-подпись Дмитрия Дмитриевича. С одной стороны, они являются некоей связующей нитью, переплетающей все пять частей квартета, а с другой – своеобразные островки-воспоминания человека. Человека, который так хочет остановить, закрепить в пространстве и времени образы, мысли, людей.

         Можно долго рассуждать, что сподвигло Шостаковича создать этот квартет и вложить в него именно те образные и драматургические сплетения, которые мы видим сейчас. Достоверно, к сожалению, возможности узнать уже нет. Возможно лишь предполагать и строить догадки.

    Например, почему бы не предположить, что квартет мог быть прощальным письмом? По одной из существующих версий исследователей жизни и творчества музыканта, после окончания квартет Дмитрий Дмитриевич хотел свести счеты с жизнью, однако его остановили друзья. Быть может, этим оправданы разнокалиберные и разновременные автоцитаты, скрытые намеки на определенных людей? Довольно логично предположить правдивость этой теории, ведь, как помнится, Шостакович даже в письме своему другу Исааку Гликману упоминает об автобиографичности своего квартета: «…Если я когда-нибудь помру, то вряд ли кто напишет произведение, посвященное мне. Поэтому я сам решил создать таковое … Можно было бы на обложке так и написать: «Посвящается памяти автора этого квартета».

    Тогда становится логичным упоминание значимых для автора собственных 1 и 7 симфоний, оперы «Катерина Измайлова», виолончельного концерта (отсылка к М. Растроповичу), фортепианного трио (связь с И.Соллертинским), как последних теплых воспоминаний, греющих душу, которые так не хочется терять.

         Пусть это только догадка, но что мог ощущать человек, создавший подобное сочинение? Попробуем представить.

       «Дмитрий Дмитриевич снял очки, устало потер переносицу. Зачем и почему рождаются в его голове эти звуки? Он здесь, в Дрездене, по совсем другому делу – нужно как можно скорее закончить заказанную партитуру к фильму. Но вместо этого – снова горечь, снова мысли… Как же они надоели, кто бы мог знать.

        «Я не умею говорить, я не могу быть открытым и мягким, но я могу выразить, что чувствую, в своей музыке. Так пусть же так»

      Очки чуть суетливо, но решительно заняли свое прежнее место. В комнате тускло мерцал торшер, за окнами свободолюбиво гулял ветер. Только звук пишущей ручки и впопыхах восклицающего фортепиано изредка разряжали напряженную творческую атмосферу.

      Человек негодовал. Скорбел. Грустил. Улыбался. Ненавидел. Иронизировал. Очищался. Человек творил. Вкладывал всю свою душу, переживания и пережитки всех последних лет. Это сочинение должно знать одновременно эпитафией и стеллой. Это ведь так просто! Показать все, что внутри, через музыку. Через квартет. Пусть это будет квартет для струнных, как четыре компонента существа, как четыре стороны света, как четыре камеры сердца… Пусть так.

        Ручка отлетела в сторону – отчаянный, но задумчивый человек погрузился в диковатые, пляшущие размышления.

       «Как уместить все то, что накопилось, в инструментальной миниатюре? Конечно, стоит соблюсти некоторые традиции... Но кое-что я изменю…

     …Зачем что-то комментировать, ведь мы как человек – существо изменчивое и постоянно обновляющееся, но вместе с тем он базируется на старом… Как и мой квартет»

      И вновь, скрип пишущей ручки. Несомненно, музыкант ел, спал, занимался бытовыми делами, но все его сознание было посвящено главному, последнему детищу.

      Наконец, 14 июня квартет был завершен. Маленький, скромный гений в очередной раз взял в руки исписанные нотные листы, чтобы критически их оглядеть и внести последние правки.

       «Первая часть… Мое, определенное мое… Вопрос… Мирный рокот перед бурей… Капля предвосхищения… Вторая… Постепенное прозрение… Раздумья и раскаты… Отчаяние. Да. Крики. Это же мое… Пусть борьба… Раздумья, отчаяние, крики, борьба!.. О чем я? Борьба в последнем моем произведении? Привычка, вестимо…

         …Вы думали? Вы не думали. Я так зол на вас. Все во мне, над чем вы смеялись, смеется теперь над вами. Так сладко, так приятно быть злым, на самом понятном мне языке выставлять вас глупцами…

     …Сбился с мысли. Пусть так. Вся боль. Мятущееся внутри меня неистовство, и вместе с ним смирение, как стыдно и как безразлично…Последняя часть. Вы хотели найти ответ? Никто из живущих ныне его не нашел и никогда не найдет. Не стану пытаться и я. Разногласия, но смирение…»

       Вероятно, так текли в свое время мысли одного из величайших композиторов нового времени.

      Однако, что, если наша теория в корне неверна? Ведь приближенные к композитору люди единодушно свидетельствовали о железном, твердокаменном характере оного, о несгибаемой воле, впрочем, довольно притязательного в быту человека.

Тогда, стало быть, квартет – вовсе не прощальное письмо? Имеет место быть еще одна версия: квартет был создан в качестве своеобразного очищения, этакой греховной профанации себя же самого.

     Как тогда относиться к образности, смысловому наполнению квартета? Оттолкнемся от человеческого существа – признание греха есть первый шаг к его искуплению. В случае Шостаковича это, вероятно, могло быть признание собственной внутренней трусости или слабости – например, вспомним его скандальное вступление в партию. Дмитрий Дмитриевич не был сторонником партийных идей и четко осознавал, что делает этот выбор по принуждению. Во-первых, для командировочного выезда в Дрезден, во-вторых, из страха в связи с делом Тухачевского, Мейерхольда, и еще нескольких друзей композитора в 1930-40-х годах. Современники свидетельствовали, что с того времени у музыканта дома появился тревожный чемоданчик, а сам Шостакович всю жизнь ждал, что за ним «придут».

      Быть может, внешне стальной и сильный человек внутри себя глубоко и чувственно переживал все события своей жизни? А выражение переживаний и мыслей находил в своей музыке. Но вместе с тем, Дмитрий Дмитриевич, несмотря на собственную скромность, понимал, что его сочинения будут исполняться и освещаться. Скорее всего, поэтому он решил включить автобиографичность как  тянущуюся через все произведение подоплеку, своеобразный путеводитель по своим же жизненным перипетиям. Что, если эта смысловая идея лежит в основе квартета? Попробуем утвердиться в своих догадках.

      Первая часть – маленькое знакомство с личностью. Монограмма прямо и открыто сообщает, с произведением какого автора мы имеем дело. Фугато может символизировать обновление и становление человека, человеческой жизни. Как то – детство, отрочество, юность, зрелость. Музыка тянется, кажется безразличной… Уставший человек пытается отразить всю свою жизнь и душу до единого чувства, эмоции, но у него совсем мало сил.

Музыкальный пример №1