Воспоминания - Мясковский-учитель
Материал: Хребтенко Анастасии
В 1921 году в Московскую государственную консерваторию был приглашен для ведения класса композиции Николай Яковлевич Мясковский, незадолго до этого демобилизовавшийся из рядов Красной Армии. В это время Мясковского знали лишь в сравнительно узком кругу специалистов. Небольшое число произведений Н.Я. Мясковского, изданных в дореволюционное время издательской фирмой Юргенсона (Первая и Вторая фортепианные сонаты, соната для виолончели, романсы) и Российским музыкальным издательством (серия романсов), для более пристального взгляда уже и тогда выделялось «лица небольшим выражением» на фоне русской музыкальной жизни. «Необщность выраженья» заключалась прежде всего в большой глубине и силе мысли и в редкой в те времена широте и ясности конструктивных замыслов. Эти черты с особенной силой обнаружились во Второй фортепианной сонате Мясковского.
В последующие годы ознакомление с рядом его симфонических и камерных произведений, исполненных в концертах и изданных Музсектором Госиздата (в том числе Четвертая, Пятая, Шестая симфонии и многие другие сочинения), а также и личные качества Николая Яковлевича как человека и педагога привлекли в его класс большое количество молодежи, жаждавшей получить композиторское образование. Внезапная смерть Геогрия Львовича Катуара (1926), одного из крупнейших композиторов-педагогов того времени, также стала причиной еще большего увеличения класса Мясковского, так как многие из учеников Г.Л. Катуара перешли для завершения образования в класс Николая Яковлевича.
Примерно с этого времени и складывается в своих основных чертах «школа Мясковского», состоявшая из большого количества молодых композиторов, школа, которая определила очень многое и в московской музыкальной жизни, и в истории развития советской музыкальной культуры.
Деятельность Н.Я. Мясковского-педагога в истории советской музыки имеет столь же серьезное значение, какое в истории русской дореволюционной музыки имела школа Римского-Корсакова и Танеева. Достаточно указать, что, помимо традиции четырех композиторов, окончивших курс по классу Мясковского, начиная с 1924 года (дата первого выпуска) по 1940 год, немало композиторов прошло через этот класс, по тем или иным причинам не окончив его. Общее количество учеников Николая Яковлевича доходило до пятидесяти. Если же сюда присоединить тех, кто учился у его бывших питомцев, то окажется что едва ли не около композиторов – членов Московского союза композиторов так или иначе органически связаны со школой Н.Я. Мясковского. К этому следует добавить и то, что громадное количество композиторов, не бывших никогда формально учениками Мясковского, систематически обращаются к нему за помощью, показывают ему свои сочинения, пользуются его советами и критическими замечаниями. Среди таких композиторов есть и молодежь, есть и зрелые композиторы, даже такие большие и законченные мастера, как С.С. Прокофьев, который еще с консерваторских лет внимательно прислушивался к оценкам. Н.Я. Мясковского.
Что же представляет собой это большое творческое содружество, включающее уже три поколения композиторов? Прежде всего, это огромная творческая мастерская-лаборатория, где формировалось большинство московских композиторов, где закладывались основы их музыкального мастерства, рос и расширялся идейно-художественный кругозор будущих творцов и основоположников советской музыки. Необходимо подчеркнуть значение школы Мясковского в развитии советского симфонизма. Общеизвестен тот факт, что в этой области советская музыка сумела стать единственной наследницей дореволюционного симфонизма, что ею по праву восприняты лучшие традиции европейской и русской симфонической музыки. Некоторые современные композиторы буржуазных стран или не способны подняться до уровня симфонического мышления, или дают отдельные примеры безнадежно эпигонского симфонического творчества.
Здесь не место давать исчерпывающий анализ этого чрезвычайно интересного и поучительного исторического процесс, так же как и нет необходимости касаться истории развития советского симфонического творчества. Важно указать на огромную работу Мясковского и его школы, немало способствовавшему тому, что в наши дни советский симфонизм, воспринявший лучшие традиции русского и западного симфонизма и оплодотворенный всем разнообразием и богатством творчества народов СССР, прочно стоит на ногах и уверен в своем богатом будущем.
Каковы же, хотя бы в общих чертах, качества Мясковского-педагога, благодаря которым так сильна тяга к нему молодежи, благодаря которым так велико его влияние на рост молодых композиторских кадров?
Основой педагогических взглядов Мясковского является его твердое убеждение в том, что одной ремесленной технической выучкой композитора не воспитать. Огромное значение придает Н.Я. глубине общих знаний будущего композитора, широте его идейного, общекультурного и художественного горизонта. Начиная занятия с новыми учениками Н.Я. обычно очень обстоятельно выясняет степень их знакомства с музыкальной литературой. Он умело направляет своих воспитанников по пути глубокого изучения музыкальной литературы, прививает им любовь к слушанию симфонических концертов и репетиций, приучает их к четырехручному проигрыванию на фортепиано оркестровой музыки. Сам Н.Я. является редким знатоком музыкальной литературы. Он внимательно изучает все новое, что пишется и советскими композиторами, и за рубежом. С какой поразительной легкостью, желая сделать более наглядным свое замечание, сделанное им ученику, Н.Я. ссылается на различные примеры из мировой музыкальной литературы. Те из учеников Н.Я., которые ходили к нему на уроки домой, помнят, как живо, не задумываясь, он доставал из одного из своих многочисленных шкафов с нотами ту или иную партитуру, уверенно открывал нужную страницу и показывал: «Вот видите, как поступил примерно при таких же обстоятельствах Балакирев» (или Бетховен, или Шуберт). Литературу надо знать хорошо не только для того, чтобы быть образованным музыкантом и освоить опят классиков. Полушутя, полусерьезно Н.Я. говорил: «Литературу надо знать для того, чтобы по неведению не сочинить того, что уже было сочинено раньше».
Большое значение придает Мясковский и чтению книг и статей о музыке, знакомству с художественной и научной литературой. Те требования. Которые в этом отношении предъявляет Н.Я. к своим ученикам, также опираются на личный большой опыт и знания. Мясковский успевает следить за всеми новинками литературы. На его столе всегда лежат стопки читаемых им книг, среди которых, начиная с двадцатых годов, всегда можно увидеть работы классиков марксизма.
Другой чрезвычайно важной чертой Мясковского-педагога является его чуткое отношение к индивидуальности своих учеников. Прежде всего это сказывается в том, что в своих требованиях к ученикам Н,Я, неизменно учитывает их собственные технические и художественные возможности. Н.Я., делая замечания ученику, никогда не исходит из того, как бы «он сам» сочинил то или иное место. Н.Я. умеет всегда найти наилучшее разрешение поставленной творческой и технической задачи, исходя из реальных возможностей ученика на данной стадии развития. Очень редко он прибегает к «наигрыванию» на фортепиано возможных вариантов, а стремится различными наводящими замечаниями натолкнуть ученика на самостоятельное разрешение задачи. С этим, между прочим, связано то обстоятельство, что если Мясковский-композитор и оказывает влияние на творчество молодых композиторов, то причиной этому никогда не бывает Мясковский-педагог.
Не навязывать воспитанникам своих вкусов, своих мыслей, своего подхода к искусству, а вызвать к жизни и развить то индивидуальное, что заложено в способностях и сознании учеников, и в то же время направить их по верному пути развития, - вот ведь в чем самая трудная задача настоящего педагога. Нередко можно встретить педагога, у которого все ученики в годы ученья пишут или играют хорошо, но при этом очень одинаково. Кончаются годы ученья, ученики становятся самостоятельными музыкантами, но, увы, выйдя из-под влияния своего руководителя, они начинают тускнеть, терять даже то, что имели раньше. Обнаруживается, что они не научились мыслить и работать самостоятельно, что их индивидуальные черты не развиты, что выполнение намерений их педагога заменяло собой подлинно творческое развитие.
Н.Я. принадлежит как раз к типу педагогов, отлично знающих, что их главная задача - выявить самостоятельность, индивидуальность в ученике.
Достаточно назвать несколько его учеников, чтобы убедиться в правильности нашей мысли. Хачатурян и Белый, Бирюков и Мурадели, Старокадомский и Шехтер – какие разные индивидуальности, какие несхожие творческие направления представлены этими композиторами. Но ведь именно в классе Мясковского сформировались эти индивидуальности, именно Мясковский помог стать на ноги многим, столь различным по своему творческому лицу композиторам, именно в классе Мясковского эти композиторы сумели развить свои самобытные черты, получить отличное художественное воспитание и техническое оснащение.
В «Автобиографических заметках» Мясковского мы можем прочитать следующую фразу: «...стремление к «последнему слову» музыкальной техники и изобретения не имело для меня самодовлеющей цены». Этот взгляд Мясковского лежит в основе его педагогической работы. Отсюда вытекает то, что Н.Я. не обращая никогда внимания на подробности, остается неумолимо требователен в отношении замысла в целом. Он неизменно внушает ученикам мысль, что никакие, самые ловко сделанные детали не спасут произведение, если в нем нет целостного замысла, руководящей идеи. Н.Я. очень чутко реагирует на проявление всякой искусственности, надуманности в музыке. «Вы так слышите?..» - говорит он иногда, повторяя на фортепиано какой-то нарочито придуманный учеником оборот. И в этом лаконичном, но многозначительном вопросе содержится основной принцип его как композитора и педагога: пишите искренно, пишите так, как чувствуете, и не придумывайте музыку. Если вам не суждено быть новатором, то, искусственно придумывая необычные сочетания и подражая «последнему слову» техники, вы им тем более не станете! Добивайтесь лучше того, чтобы ваш замысел развивался естественно, просто и логично!
Тяга к Мясковскому большого количества композиторов, даже не его учеников, вероятно, объясняется и тем, что Н.Я. в необычайно острой форме присуще «ощущение дефектов». С первого же прослушивания он очень точно схватывает основные изъяны произведения, в первую очередь касающиеся замысла и конструкции сочинения в целом, так сказать, изъянов крупного плана. В цитированных уже «Автобиографических заметках» Н.Я. пишет, что кратковременная работа в качестве критика-рецензиста «...обострила мое критическое чутье и дала некоторые навыки, которые сказываются даже в теперешней моей педагогической работе». Очень верное высказывание! Имена эта черта Н.Я. позволяет ему, не оказывая давление на индивидуальность своих учеников, указывать на существенные недостатки.
Нельзя здесь обойти молчанием одну черту Мясковского, накладывающую отпечаток на всю его многообразную деятельность, черту, которую в первую очередь следовало бы от него перенимать. Черта эта – необыкновенная требовательность к себе, острая самокритичность. В тех же «Автобиографических заметках» зрелый художник, в то время уже автор 16 симфоний, с такой простотой пишет о своих недостатках, как они ему представляются, что, право же, не часто нам приходится читать и слышать подобные высказывания!
Устраивая в своем классе импровизированные обсуждения и дискуссии, в которых нередко принимают участие не только его настоящие, но и бывшие ученики, Н.Я. старается воспитывать критические и самокритические черты в своих учениках. И не его вина, если эти старания не всегда приносят плоды!
Чтобы дополнить образ Мясковского-педагога и воспитателя, следует указать, наконец, и еще на одно обстоятельство. Отдавая огромное количество сил и времени своей педагогической и общественной деятельности, Н.Я. умеет привить любовь к этой деятельности и своим ученикам. Вряд ли случайно то, что значительная часть бывших учеников Мясковского совмещают свою творческую работу с педагогической деятельностью либо с руководящей общественной работой. Разумеется, решающее значение играет здесь весь строй нашей социалистической жизни, воспитывающий в нас чувство общественного долга перед страной. Но также бесспорно и то, что Мясковский, сам являясь образцом нового советского художника-деятеля, умеет помочь своим ученикам вырастить в себе чувство общественного долга.
Оглядываясь на путь 20-летнего большого и самоотверженного труда крупнейшего и замечательнейшего советского композитора-педагога, видишь, какой огромный вклад сделан Н.Я. Мясковским в нашу родную культуру.
