top of page

«Ночь в Галиции: музыка русских магических ритуалов»

 

Материал Мининой Екатерины

   

 Может ли интерес к фольклорным истокам органично сочетаться с увлечением современными композиторскими техниками? Композитор Владимир Иванович Мартынов убедительно доказал, что это возможно. С самого начала своего творческого пути он был одним из самых радикальных авангардистов в отечественной музыке, что не мешало ему еще в годы учения интересоваться фольклором разных народов, этот интерес он сохранил и впоследствии. На протяжении 1960–1970-хгг. он совершил несколько фольклорных экспедиций, посетил горные районы Таджикистана, Северный Кавказ, Центральный Памир. Интересовал его и русский фольклор. В разные периоды своей творческой жизни Владимир Иванович увлекался и серийной техникой, и электронной музыкой, и рок-музыкой, но традиционное искусство всегда играло для него роль духовного ориентира. Одним из результатов непреходящего интереса к ней стало создание композиции «Ночь в Галиции», написанной в 1996 году.

 "Ночь в Галиции" написана в 1996 году специально для Opus Posth и Ансамбля Дмитрия Покровского. В 1999 году на базе «Академии старинной музыки» - первого в стране барочного ансамбля, основанного Т.Гринденко и А.Любимовым, - специально для осуществления проекта «Новое сакральное пространство» был создан ансамбль OPUS POSTH. В его основу положена концепция композитора и философа Владимира Мартынова, определяющая как название ансамбля (opus posthumum – посмертная публикация музыкального произведения), так и современную культурную ситуацию. Суть концепции – осознание необратимости процесса крушения принципов, служащих базисом композиторской музыки, и рождения нового пространства музицирования. Не выражать и переживать реальность, но пребывать в ней – такова цель опус-пост-музыки.

 Это произведение предназначается для ансамбля струнных и фольклорной группы. Жанр его довольно сложно определить однозначно, если не сказать – невозможно: в нем есть нечто и от традиционного русского театра (от тех представлений, которые некогда разыгрывались ни площадях), и от древних магических ритуалов. Некая двойственность заложена уже в сочетании литературных источников, которыми воспользовался композитор. С одной стороны, это русский фольклор – «русалочьи песни», записанные в XIX столетии Иваном Петровичем Сахаровым и опубликованные в сборнике «Сказания русского народа», с другой – стихи Велимира Хлебникова, поэта, который тоже во многом ориентировался на фольклорные истоки, но они в его творениях не предстают в первозданном виде, а причудливо преломляются через призму его собственного видения мира, характерного для человека его эпохи, вошедшей в историю русского искусства как Серебряный век.

 Композитор позаимствовал тексты из двух сочинений Хлебникова – поэмы «Лесная тоска» и стихотворения «Ночь в Галиции», давшего заглавие произведению Мартынова (в котором поэт тоже опирался на материалы из «Сказаний русского народа», в частности, песни ведьм). Вот что пишет в буклете Владимир Мартынов: "К концу средневековья музыка стала изменять своим соседям по квадривиуму — арифметике, астрономии и геометрии. Музыка сблизилась с грамматикой, риторикой и диалектикой — дисциплинами, образующими тривиум, за что и понесла суровое наказание, попав в сети литературы. На протяжении всего нового времени подобно хлебниковской русалке музыка изнемогала и билась в этих коварных сетях". Хлебников для Мартынова - не литература. Вернее, композитор берет богатейший текст Хлебникова не в качестве поэтической основы, а в качестве идейной точки опоры. Он истолкован как совсем иной род словесного творчества, превращен в обширную аллегорию. Это символизм, наступательный, как гортанное архаическое пение Ансамбля Покровского: ночь в Галиции, по словам Мартынова, и есть вся эпоха авторской музыки.

Каждый раздел "Ночи..." начинается стандартно — как бы сначала, почти с нуля; разогревается все более частым дыханием фраз и мотивов (так сказать, с равномерным ускорением); и, наконец, обрывается стандартно -на ритмическом полуслове, на неустойчивой гармонии.

 Высокая степень типизации мышления, конструктивная монотония дают ощущение "одной и той же музыки", которую крутят перед тобой в разных вариантах. И это, разумеется, не просчеты автора — Мартынов слишком техничный композитор. Это просто-напросто признаки канонического творчества.

 

Содержание произведения «Ночь в Галиции»:

1. ААА ООО ЭЭЭ ИИИ УУУ 14:41 2. Пали вои полевые на речную тишину 7:00

2.1 Пали вои полевые на речную тишину 4:03

2.2 Рефрен (инструментальный) 2:57 3. Твои губы - брови тетерева 6:22

3.1 Твои губы - брови тетерева 3:23

3.2 Рефрен (инструментальный) 2:59 4. Ты, это, ветер, ты? 3:50 5. На обрыве, где гвоздика 4:15 6. Беру в свидетели потомство 8:02

6.1 Рефрен (инструментальный) 1:50

6.2 Беру в свидетели потомство 1:13

6.3 Рефрен (инструментальный) 1:53

6.4 Что же, волосы развеев 0:55

6.5 Ах, Вила, Вила 2:11

7. Всюду тени те, меня тяните 2:40

8. Там не та темнота, вы ломите мошек стада 1:55

9. Как черный ветер 2:16

10. С досок старого дощанника 8:01

11. Слышишь, ветер, слышишь ужас 2:55

12. Ля ля ля, девушки ля! 1:03

13. Поспешите, пастушата! 6:50

 

 Все сочинения Мартынова, написанные с середины 70-х, когда он пришел к религиозному служению, поневоле воспринимаются сквозь призму его идей о "конце времени композиторов". Так называется его книга, после которой, как говорит сам Владимир Иванович, многие коллеги перестали с ним здороваться.

 "Ночь в Галиции" - произведение с открытыми границами. Ни один из академических жанровых ярлычков к нему не подобрать. Обряд, концерт, игра, опера, акция - все вместе. Не случайно ставшая репертуарной "Ночь" ни разу не исполнялась в уже однажды отыгранном варианте. Каждый раз что-нибудь прибавлялось, перестраивалось. Дважды показанная еще Дмитрием Покровским в 1996-м, а затем многократно исполненная под руководством Татьяны Гринденко, она никогда не равна сама себе. Постоянно меняется состав музыкальных номеров, варьируются участники, костюмы, манера пения, жесты, пластика общего рисунка.

Слушать: https://www.youtube.com/watch?v=W297bZH-mRU

bottom of page